Физтех УПИ 1967-1973

После окончания школы в 1967 я поступил на физтех УПИ в Свердловске, кафедру экспериментальной физики. 

Вначале, пока не пришли другие увлечения и забавы, учеба была настоящей радостью. И оставалась радостью для некоторых предметов до конца учебы - физика, электроника, теория групп, часто из-за классных преподавателей, одним из которых был С.Довгопол. Физику имею в виду и общую, и специальную. Общая стала особенно близка после смерти Ландау в 1968, когда преподаватель рассказал об этом выдающемся ученом и наполнил нас чувством утраты. Ненавистный - история партии; скорее анекдотичный, чем ненавистный - военка; 

Жуков, Сабанин, Казаков. 3й во 2м ряду Никонов, 

он умел маршировать одноименными рукой и ногой

игнорировались многие предметы, типа теории машин. Ошибочно занимался немецким. Нажимал на мат анализ благодаря тому, что на первом курсе жил в комнате с Черепановым - в майке, с мускулистыми руками за столом с дерматиновым верхом он фанатично один за другим решал примеры из Демидовича. По расчетам цепей (в частности усилителя) мы с Сашей Коротченковым сделали больше, чем требовалось, просиживая до утра в спорах и схемных откровениях. С Сашей я провел большую часть той жизни - и во время учебы, и после в Арзамасе-16. 
Помню, что на сессиях старших курсов мог абсолютно сосредоточиться на предмете, глубоко проникая в материал. Любой отвлеченный, даже мелкий разговор был помехой. Факультет имел прекрасную библиотеку, обширный фонд и уютный зал. 
К несчастью, в то время программировали в тетрадях. Там же программу и выполняли, поэтому пропуск точки с запятой проблемой не казался, и замечание преподавателя было придиркой. На аналоговой машине опечаток не бывало, так как все соединялось проводами и перемычками, но она интереса не вызывала. Если бы я знал, что программирование станет главной темой моей жизни! В общем, то было благоприятное время познать теоретическое программирование, но я не воспользовался этой возможностью. Думаю, что многое в образовании мною было упущено. 

Пробовал поработать лаборантом. Но рассчитывать параметры кристаллических решеток со счетной линейкой оказалось большим занудством, которое я быстро прекратил.

Начал ходить в секцию тяжелой атлетики института. Вел ее Рафаил (не помню отчества), добродушный, грамотный тренер. Прыжки без разбега, бег с ускорениями, лыжи значительно улучшили результаты. Стадион строился, зала не было, и мы ходили в спортивный комплекс рядом с Космосом. Скоро строительство институтского стадиона закончилось, и мы стали тренироваться прямо у беговой дорожки громадного манежа. Затем был построен специальный зал штанги. Помню международного мастера спорта Бориса Рожкова, который добавлял 5-7.5кг к результату просто говоря фразу - "ты можешь". Результатов я больших не достиг, хоть и добавил в силе, что мне очень помогло на целине. Хотя, лучше бы я занимался математикой или рисованием. Одно лето, видимо первое, провел в спортивном лагере УПИ на озере Песчаном. Сосновый бор, тренировки в лесу, плавание, гребля, все это было подарком для меня. Запомнил гребущего в лодке штангиста, как будто у весел лопастей нет, и они без сопротивления движутся в воде словно по воздуху, не замедляя свое движение. Понял, что водное поло с борьбой под водой и сильными рывками пловцов с мячом - спорт для чрезвычайно здоровых людей. Познакомился с одним из них, очень колоритная фигура и личность - Борухов. Постоянно играли в футбол во дворе общежития, где Миша Овчинников демонстрировал завидную легкость и стремительность обводки. Там же мне привили неторопливость и расчетливость в игре.

Проходил практику на Нововоронежской АЭС и в Ереванском физическом институте. На станции ничего интеллектуального для нас не нашлось, только белые одежды, шлифовальный инструмент, секундомер и голосящий доз контроль. Сплавлялись на байдарках, если правильно помню маршрут, это был Усмань - Дон. Разрабатывал и вел по маршруту матерый турист, кажется, Слава. По Усмани получалось плыть так быстро, что девки на берегу не успевали купальники одевать. Помню внутренний толчок во время ночлега на берегу Дона, открываю глаза, костер еле жив, а над нами стоит мужик. Правда дальше, ничего интересного не случилось. 

Практика в Ереване была гораздо полезнее и интереснее. Современные микросхемы. Первый раз видел Тектроникс, тонкий лучик на черном экране вычерчивал передний фронт нано-секундного сигнала. Как сравнить мягкость переключений с "тр-р-р-р" на осциллографах в нашей лаборатории. Все на "ты". В столовой - вино, мы отказывали себе в обед, оставляя на вечер в гостинице на балконе с видом на ущелье; или в хашной в городе, откуда возвращались пешком поздно ночью - ни одного пьяного, разве, что мы с Сашей. Ездили на Севан, вино, игра в футбол на песке, интерес к останкам монастырей и захоронений. Хватились вечером, негде провести ночь. Хотели уже ложиться в песок на берегу, но позднее перелезли через высокий забор богатой дачи поблизости и попали в руки к сторожу. У него и заночевали. Утром пришлось встать рано и уйти через центральные ворота, которые открылись, впуская машины каких-то государственных чиновников. Ходили с коллегами на шашлыки, играли в футбол, обсуждали русско-кавказские отношения и качество Боржоми. Почувствовали напряжение в отношении к грузинам, особенно на футбольном матче - зрелище фантастическое, народ в конце зажег газеты, и стадион в ночи угрожающе засветился. 

Работал в редколлегии Физико-Техник с Н.Вилковым и немного рисовал для институтской газеты ЗИК. Физтеховская газета без сомнения была лучшей - остроумная, острая, более художественная, и по-настоящему студенческая. Во многом, благодаря Н.Вилкову и Б.Канашову. Каждый новый номер собирал толпу, которая начинала гикать, острить, тыкать пальцами, и отпадать от хохота. Делали газету в железобетонном подземелье факультета, куда спускались по гулким железно-листовым лестницам. Мальчик с гуашью между железными поручнями, стремящийся к натянутому белоснежному ватману. Это была мастерская, где включались и выключались мозги, где рукой водило воображение и неизвестно что еще. 

Ездил на целину с отрядом Легенда. Строили в Свердловской области, Казахстане и на Чукотке. По силе впечатлений с целиной только сдача теор физики могла тягаться. Такого уровня изнеможения от носилок, лома и лопаты редко испытывал. Носилки с бетоном, лом на каменоломнях, лопата с опилками. Последнее может показаться удивительным, но надо было мгновенно закидывать опилки в короба, которые непрерывно менялись, и через час ты уже пытался пинать ногой деревянную лопату в отвисших руках. На следующих целинах просыпался с руками, держащими кирпич, нужны были усилия разогнуть пальцы. Но со всем этим легко справлялись, потому что рядом были друзья - А.Мочалов, 

Мочалов: "Я дам вам работу, и может быть поесть"

Л.Василенко и многие другие кому я благодарен; стены коровников росли, по вечерам горел костер или буржуйка, и играла гитара. Кажется ты с ней менялся местами, она трогала тебя, и ты звенел, высвобождая накопленное напряжение. Особенно суровой целиной была Чукотка, мыс Шмидта.
Летели из Москвы через Анадырь больше 10 часов. Не каждый из нас понимает, что Байкал - лишь центр территории России. Строили площадки для хранения взрывчатки, обносили колючей проволокой и ставили вышки, не особо углубляясь в "вечную" мерзлоту. Помню катание по снегу на склонах пологих сопок, там я нашел грубо выстроганного из дерева какого-то языческого божка; буржуйку в бараке, где мы спали на нарах, часто в ватниках; найденный нами позвонок размером с небольшую табуретку, местный буднично идентифицировал - мамонт; каких-то гостей с Билибинской станции, приглашавших нас физтехов на работу; пару солнечных дней; ветер, вырывающий двуручную пилу из рук.

Общая квота, утвержденная Международной китобойной комиссией для Чукотки, единственного субъекта Российской Федерации, где разрешена добыча китов для обеспечения традиционного образа жизни коренного населения, составляет 135 серых и 5 гренландских китов. Февраль 2010. Чукотская пресса. 

Однажды поздним вечером, кажется, вдвоем с кем-то, брели по берегу. Вдруг в одной из помятых и ржавых барж услышали шум. Взобрались на нее и, ухая сапогами по гулкому железу, нашли спуск внутрь. Спросили разрешения и спустились в каморку размером в 2 кровати, освещаемою пламенем сквозь дырявую дверцу печки. Не очень чистый мужик, сидевший на чем-то, что было ему кроватью, вяло поприветствовал нас. Состоялся разговор, мужик проклинал власть и винил ее во всем том, что мы обнаружили внутри этой старой баржи на краю земли, ставшей ему домом. Сейчас тоже поливают помоями власть на любом интернет-форуме, чему бы он не был посвящен. Но в проклятиях мужика звучала боль и искренность разочарования в ней, в отличие от сегодняшнего полуравнодушного или злобного мата, порожденного утверждением "мне должны".

Жилой барак за колючкой. До океана сотня метров

На диплом поехали в Арзамас-16 ВНИИЭФ, 10 студентов: П.Гусев, М.Овчинноков, И.Жуков, А.Никонов, В.Архипов, В.Аверин, Л.Андриевский, С.Казаков, А.Коротченков и я. Там разошлись по разным отделениям и начали работу над дипломными работами. Их тема и результаты работ, по-видимому, решили нашу последующую жизнь. В.Архипов и В.Аверин вскоре уехали из Арзамаса.

По привычке, видимо, в первый год после защиты мы с Сашей провели отпуск на стройке.

- Уж не строительный ли институт мы закончили?

- Может физкультурный?

Были встречи выпускников ФТ-643 и после учебы: например, встречи с В.Арбузовым - самым титулованным из нас, доктором наук, профессором не одного университета, директором; 

и празднование юбилеев - физтеха и приезда в Саров

Многое забылось, в том числе и хорошее. Здесь фотографии, которые помогли кое-что вспомнить. Их слишком мало для того насыщенного и определяющего дальнейшую жизнь времени. Может и кому-то из вас напомнит.